Лариса, вам спасибо за то, что так любите животных! Когда мне очень грустно, я вспоминаю вашу историю, как вы искали кота и звали "Дизель! Дизель!". А народ бежал за топливом
Я как-то с Моней в Екатерининском парке гуляла, бывшем при Институте Благородных Девиц. На шлейке. В парке этом ива, которая помнит Петра I. Ей более 300 лет. В войну рядом с ней сильно бомбили. Москвичи не сразу догадались, что Театр Советской Армии, построенный в виде Звезды, отличный ориентир для летчиков Люфтваффе. Они по этой Звезде и сбрасывали бомбы. Так ИВУ эту местные жители из не очень тогда престижного района Марьина Роща защищали как могли!!! Рядом из подручных средств что-то типа свалок делали, тряпками иву закидывали. Даже дежурили дети и старики возле нее, чтобы фугас не попал. Подранили ее немного, но выжила!
Так вот. Ходил Моня возле той ивы, которую вдесятером не обхватишь, ходил как кот ученый. Народ кругом умилялся, а что это британец - никто не верил, уж очень кот сказочной расцветки!
Воблу Моне дали, кукурузы дали, сосиски кусок. Моня на всех смотрит широко раскрытыми огромными глазами. Только не говорил! И хорошо, что не говорил! Представляю, чтобы он людям сказал, которые от всей души...
И вдруг, откуда ни возьмись, идет девушка с хонориком. На шлейке. И проходящих предупреждает, что Куприян не кастрированный. А как хонорики людей грызут, я знаю. Сидела в травмопункте с одной дамой, которая в руке кусочек щеки полуоткушенной держала.
Моня очень спокойный, деликатный, интеллигентный кот. Не метит даже. А тут...На йорков, вест-хайленд терьеров, шпицев и прочих такс он внимание не обращает, просто ближе ко мне подходит, чтобы на руки прыгнуть, если что...А тут он растерялся. Один дедуля мне потом сказал, что эту помесь хорька кот за крысу принял. Ну не знаю, крысы на деревья еще пока не влезают...Моня, завидев живность, раздулся до жутких размеров. Просто чау-чау в питоньей шкуре! И страшно, басом завыл, утробным каким-то голосом предводителя друидов, от которого ломаются ветки на деревьях и начинаются смерчи и ураганы. Народ попятился. Хорек - хонорик, вырвав шлейку, молнией взлетел на дерево. Я потом прочитала, что не могут они так...Моня, утробно рыча, и прижимая уши, обходил дерево, размышляя, как бы ловчее поймать этого...Хорек скалился сверху. А в парке этом множество уток. Они не боятся людей - шлепают себе по асфальту, переходя всем семейством из одного пруда в другой. Велосипедистов там нет, а бегуны смотрят себе под ноги. А вот один селезень там просто невероятный драчун! Гитлером его зовут! Он собрал вокруг себя целый гарем из уток и утят. Если у одной мамаши к концу июля оставалось 3-4 утенка, у уток Гитлера их было штук по 12. Но он достоин этого! Сутками напролет сидел селезень на крыше ресторана не смыкая глаз, и если казалось ему, что кто-то задумал плохое, коршуном слетал и забивал обидчика сильными крыльями и твердым носом. Таким образом утопил он с десяток мобильных телефонов у тех, кто пытался всего лишь сфотографировать утят. Зоркий Гитлер углядел неприятеля быстро! Слетев в крыши, он пошел в атаку на зубастого посетителя парка. Хонорик каким-то образом приземлился довольно удачно у ног хозяйки и стремглав побежал в кусты. От неожиданности конец шлейки я выпустила. Распушенный, вопящий Моня и селезень с растопыренными крыльями и красными от ярости глазами неслись за редким домашним животным по имени Куприян. Куприян, как я сейчас понимаю, втиснулся в чью-то бесхозную нору, а Моня с Уткиным вошли в раж. Минут через пять я поняла, что Моня добровольно в переноску не пойдет, и, не хуже Ларисы, начала голосить: "Майбах! Майбах!" На что проходящий мимо афроамериканец серьезно сказал мне, что мерседесов в округе полно, а Майбаха нема. Ни одного. Не Сиэтл, однако! Он-то и помог мне вытащить Моню из сильно помятых кустов пионов, дав на прощанье флаер на свой концерт.